Между социализмом и рыночной экономикой
не существует принципиального противоречия.
Дэн Сяопин
Результаты реализации программ структурных реформ, которые развивающемуся миру предложил МВФ, всех разочаровали. В большинстве стран в 1980-х и 1990-х годах произошло резкое замедление экономического роста. Темпы увеличения доходов на душу населения в Латинской Америке и странах Карибского бассейна рухнули с 3,1 процента в 1960–1980-х до 0,3 процента в 1980–2000-х. В странах Центральной и Западной Африки доход на душу населения в 2000 году оказался на 13 процентов ниже, чем в 1980. В результате реформ существенно замедлилась промышленная революция стран третьего мира, которая началась после деколонизации.
Истории успеха этого периода относятся к странам, в которых широко применялась политика государственного вмешательства, а либерализация экономики происходила постепенно. Лучшими примерами этого служат некоторые страны Восточной Азии, и прежде всего – Китай. Особое место занимают реформы в бывших социалистических странах Центральной Европы – в Польше, Венгрии, Чехословакии.
Начнем с Сингапура, который начал свой экономический взлет за два десятилетия до этого и к реформам МВФ в указанный период прямого отношения не имел. Но эта история очень поучительна и в очередной раз доказывает, что человеческая цивилизация развивается не только по объективным историческим законам, но благодаря значимым историческим личностям. Рекомендуем читателю блестящий мировой бестселлер – книгу лидера Сингапура Ли Куан Ю «Сингапурская история: из третьего мира в первый».
Сингапур – бывшая британская колония – островное государство Юго-Восточной Азии, получившее независимость в 1965 году. Практически лишенный природных ресурсов (даже питьевую воду приходится покупать у соседей), за несколько десятилетий Сингапур превратился в страну банков, небоскребов, прекрасных дорог и лучших в мире систем налогообложения, образования и здравоохранения.
Отцом сингапурского чуда по праву считается первый премьер-министр страны Ли Куан Ю, находившийся у власти более 30 лет. Его политику отличали целеустремленность и последовательность, присущие настоящему национальному лидеру. Во главу угла были положены привлечение иностранных инвестиций, совершенствование государственного аппарата и борьба с коррупцией.
Многочисленные провалы экономических реформ под эгидой МВФ хорошо показали, что иностранные инвестиции при неэффективной и коррумпированной власти – это для страны в большей степени зло, чем польза. Ли Куан Ю это хорошо понимал, поэтому жестко и последовательно боролся за то, чтобы инвестиции служили на благо всей страны. Он добился того, что государственный аппарат Сингапура стал высокооплачиваемым и высокоэффективным органом власти, практически избавленным от коррупции.
К 1990-м года Сингапур стал признанным эталоном экономических реформ. Когда Ли Куан Ю, признанного кумира честных реформаторов во всем мире, спросили, с чего нужно начинать реформы, он ответил:
Начните с того, что посадите трех своих друзей. Вы точно знаете за что, и они знают за что.
Сингапурское экономическое чудо – пример максимально результативных реформ. Китайское экономическое чудо – пример экономических реформ с максимальными геополитическими и цивилизационными последствиями.
Для понимания истоков экономического возрождения Китая в последние десятилетия XX века стоит немного вернуться назад и оценить глубину экономической пропасти, в которой страна оказалась к концу правления Мао Цзэдуна, умершего в 1976 году.
В 1953 году при активном содействии СССР в Китае началась первая пятилетка. Основное внимание было направлено на создание базы для индустриализации. Было построено около 600 заводов, фабрик и других промышленных объектов, промышленный ВВП удвоился. Однако в сельском хозяйстве успехов практически не было, оно оставалось столь же отсталым, что впоследствии сыграло свою роль.
Успехи первой пятилетки чрезмерно воодушевили руководство компартии, и Мао совершил роковую ошибку. Компартия Китая отказалась от советского опыта и провозгласила политику «большого скачка», решив в кратчайшие сроки догнать Запад. Вместо профессионального подхода ставка была сделана на энтузиазм народа.
Ситуацию усугубили волюнтаристские решения, инициированные партийным руководством. Наиболее известны две глупости, приведшие к катастрофическим последствиям.
Китай начал массовое строительство кустарных доменных печей — около 700 тысяч, но качественной стали так и не удалось произвести. В качестве рабочих на заводы отправили крестьян, не имевших опыта в промышленности.
В стране развернулась борьба с воробьями, что привело к уничтожению 2 миллиардов птиц. Это вызвало неконтролируемый рост численности насекомых, что в сочетании с отвлечением крестьян от полевых работ привело к масштабному голоду.
В итоге, вторая пятилетка обернулась катастрофой: Китай потерял треть ВВП и миллионы жизней. Только отказ от «большого скачка» помог избежать окончательного краха, хотя ущерб был колоссальным. Партийная группировка, одним из лидеров которой был будущий отец китайского экономического чуда Дэн Сяопин, предложила меры, напоминающие НЭП 1920-х годов в СССР. Их реализация позволила смягчить последствия «большого скачка».
Однако вслед за этим Мао инициировал «культурную революцию», которая повторно ввергла Китай в пучину потрясений, массовых разоблачений и преследований инакомыслящих. Дэн Сяопин был лишен всех постов и на четыре года отправлен работать простым слесарем на один из заводов. В конце 1960-х его вернули во власть, где он принимал активное участие в партийной борьбе, разгоревшейся в последние годы жизни больного Мао Цзедуна.
Борьба сразу после смерти Мао заканчивается арестом «банды четырех» и приходом к власти группировки, лидером которой был Дэн Сяопин. Отец китайского экономического чуда получил возможность для реализации своих экономических планов.
Он не стал занимать официальных высших должностей, удовлетворившись лишь постом руководителя Военного совета ЦК КПК, то есть высшего органа управления армией. Как это ни странно звучит, но позиции Сяопина были наиболее сильны именно в армии. Многие военачальники считали его своим учителем. При этом влияние Сяопина на экономическую политику было огромным. В партийных дискуссиях о совмещении социалистического строя и капиталистической экономики он любил повторять: «Не важно, черная кошка или белая. Главное, чтобы она хорошо ловила мышей». То есть, не важно, какие подходы и инструменты используются в экономике, главное, чтобы они повышали благосостояние страны и народа.
Политика Дэн Сяопина, превратившая Китай из захудалой державы, где далеко не всегда было что поесть, в мирового экономического лидера, была полной противоположностью политике великого кормчего. Мао предпочитал стимулировать рабочих и крестьян громкими лозунгами, а Сяопин делал ставку на материальные стимулы. Мао стремился сделать Китай закрытым для всех, провозглашая политику опоры на свои силы. Сяопин, напротив, провозгласил политику открытости. Он лично ездил по другим странам, уговаривая потенциальных инвесторов вложиться в китайскую экономику.
Дэн Сяопин сформулировал цель увеличить ВВП начала 80-х в четыре раза к началу нового тысячелетия. И она была реализована досрочно, ещё при его жизни. Он выдвинул на первый план политику четырёх модернизаций: производства, науки, армии и сельского хозяйства, которые стали первостепенными целями для развития.
Экономической политике Дэн Сяопина благоприятствовала международная обстановка. Напряженными отношениями Китая и СССР воспользовались США. В 1978 году президент США Джимми Картер объявил о восстановлении дипломатических отношений с КНР. Этот шаг стал итогом долгого и сложного процесса дипломатических усилий. Китай и США перешли от конфликта к партнерству, что помогло запустить реализацию китайского экономического чуда.
Экономический рост Китая в последние десятилетия XX века был впечатляющим, достигая двузначных цифр ежегодно. Конечно, это можно объяснить эффектом низкого старта. К 1978 году ВВП Китая на душу населения составлял менее 200 долларов в год, что по тем временам ставило страну на уровень беднейших государств, таких как Уганда или Афганистан. Однако стремительный экономический подъем – это безусловное достижение китайского правительства.
На первом этапе китайского экономического чуда конца XX века Китай превратился в мировую фабрику потребительской и промышленной продукции. Китайское правительство целенаправленно предложило США и другим странам Запада дешёвую рабочую силу, мотивированную и дисциплинированную, практически без правозащитных организаций и строгих регуляций труда. Заводы в развитых странах разбирались и перевозились в Китай, где для иностранных инвесторов и специалистов, а также для китайских предпринимателей создавались максимально привлекательные условия.
Процессам перемещения промышленного производства в Китай способствовало формирование в развитых странах постиндустриальной экономики, опирающейся на высокотехнологичные производства и сектор услуг. Задумка западных стратегов была проста. За США и Западом сохранялся контроль над технологиями, брендами, патентами, который позволял снимать экономические сливки. Китаю, а потом и другим развивающимся странам-партнерам, за небольшие по западным меркам деньги предлагалось выполнять черновую работу по насыщению мирового рынка товарами.
В тактическом плане идея была замечательной – Запад получил время и ресурсы для рывка в новый технологический уклад. Стратегически все оказалось не так однозначно. Набравшись сил и опыта, используя конфуцианский менталитет, приправленный энтузиазмом и энергией коммунистических идей, Китай в XXI веке показал своим «учителям», как можно и нужно развиваться в цифровом мире. Начался второй этап китайского чуда – становление нового мирового технологического центра и превращение Китая в лидера цифровой эпохи. Об этих достижениях разговор еще впереди.
Завершим рассказ о китайском экономическом чуде кратким анализом его отношений с МВФ. Он очень простой, так как анализировать нечего. Казалось бы, сотрудничество с США должно было по полной программе навязать китайскому правительству рекомендации Вашингтонского консенсуса. На практике все было ровно наоборот. В последние десятилетия XX века Китай игнорировал все попытки МВФ наладить с ним сотрудничество в духе неолиберальных идей. Государство продолжало играть в экономике Китая ключевую роль, умело сочетая стимулирование стратегических проектов и рыночную свободу.
Китай – страна с коммунистической идеологией, хотя и с китайской спецификой. Поэтому он по определению не мог отказаться от активного участия государства в экономике. Однако Юго-Восточная Азия дала нам и другие примеры успешной экономической политики, которую проводили страны с капиталистическим строем.
Впечатляющую историю экономического роста продемонстрировала Южная Корея. К концу Корейской войны страна была беднее, чем Индия. Возрождаясь из руин, Южная Корея сформировала эффективную стратегию роста, сочетающую активное государственное участие в экономике и рыночные механизмы.
В 1962 году правительство президента Пак Чон Хи запустило первый пятилетний план развития страны, который положил начало успешным реформам. В начале реформ средний годовой доход жителей Южной Кореи составлял около 100 долларов. К 1989 году он вырос почти до 5000 долларов.
Резко сократилась бедность, грамотность стала всеобщей. Особое внимание уделялось сфере образования, которое очень быстро вышло на мировой уровень. Страна ликвидировала технологический разрыв с наиболее развитыми экономиками и в 1990-х годах вошла в клуб передовых промышленных стран. Ее огромные конгломераты Самсунг, Дэу, LG и Хюндай производили товары, известные во всем мире.
Важную роль сыграла прямая помощь США в области науки и высоких технологий, которую они оказывали Южной Корее после вьетнамской войны. Это была благодарность за участие южнокорейских войск в боевых действиях во Вьетнаме на стороне Штатов.
Еще один фактор успеха Южной Кореи – политика по формированию квалифицированного и ответственного государственного аппарата. Претенденты на должности государственных служащие должны были сдавать достаточно сложные экзамены, что лежало в русле конфуцианских традиций.
В 1997 году с паники в Таиланде разразился восточноазиатский финансовый кризис, одной из жертв которого стала Южная Корея. Интересна оценка, которую дал причинам этого кризиса Джозеф Стиглиц в книге «Глобализация: тревожные тенденции».
На первых этапах южнокорейских реформ правительство жестко контролировало финансовые рынки. Позже, когда реформы дали значительные результаты, южнокорейским компаниям было разрешено брать займы за рубежом. В конце 1997 года по Уолл-стрит поползли слухи, что Южная Корея испытывает трудности и не сможет возвращать корпоративные и государственные займы. Такие слухи часто становятся самоосуществляющимися пророчествами. Западные банки, еще незадолго до этого стремившиеся давать деньги в долг, решили не пролонгировать свои кредиты. После того как это решение было принято, Южная Корея «была подготовлена» к финансовому кризису.
Понятно, что причины кризиса – это не одно событие. Его подоплёкой стал чрезвычайно быстрый рост экономик азиатских тигров, который способствовал массивному притоку капитала в эти страны, росту государственного и корпоративного долгов, перегреву экономики и буму на рынке недвижимости.
Интересен еще один момент, который отмечает Стиглиц. Сразу после кризиса неолиберальные политики и экономисты обрушились с резкой критикой на правительства азиатских стран, которые пренебрегали «ценными» рекомендациям Вашингтонского консенсуса. При этом забывая о том, что именно их самостоятельная экономическая политика была причиной десятилетий экономического подъема, который предшествовал кризису 1997 года.
Рассматривая примеры успешного реформирования экономики в конце XX века, стоит также упомянуть бывшие социалистические страны Европы – Польшу, Венгрию и Чехословакию, которая мирно разделилась на Чехию и Словакию. После распада социалистического лагеря они, как и многие другие, получали помощь МВФ и даже в определенной степени следовали рекомендациям Вашингтонского консенсуса. Но были нюансы, которые помогли этим странам выжать максимум из перехода от социализма к капитализму.
Во-первых, уровень образования и исторические предпосылки (относительно развитая капиталистическая экономика в довоенные годы и хорошие традиции предпринимательства) помогли этим странам легче и быстрее вписаться в мировую экономическую систему. Многих проблем, которые сопровождали реформы в слаборазвитых бывших колониях, они сумели избежать.
Во-вторых, взаимоотношения с МВФ и Всемирным банком строились на относительно равноправной основе и от наиболее одиозных рекомендаций правительства этих стран успешно уклонялись. Например, Польша до 1994 года трижды заключала и расторгала соглашения с МВФ, добиваясь для себя приемлемых условий реформ. Учитывая заинтересованность Запада в интеграции этих стран в свою систему, МВФ не мог ультимативно разговаривать с ними, как с другими получателями кредитов. Более того, переход к рыночной экономике стимулировался списанием долгов этих стран Парижскому клубу, неформальному объединению западных стран-кредиторов.
В конце XX века в очередной раз была подтверждена гипотеза о том, что уместное сочетание государственного участия в экономике и рыночных механизмов способно обеспечить быстрый экономический подъем. А также в очередной раз были опровергнуты утверждения либеральных экономистов о том, что «рынок все порешает».
Вопрос для любознательных. Что помогало отдельным странам противостоять неолиберальной политике МВФ?