Неравенство – это результат сознательного выбора.
Оно не является неизбежным.
Джозеф Стиглиц
При Тэтчер и Рейган две ведущие страны Запада – США и Великобритания – полностью сменили экономический курс и стали жестко проводить неолиберальную политику. Под их влиянием неолиберальная повестка с конца 1970-х годов стала доминировать в экономической политике остальных западных стран. Взяли ее на вооружение и международные финансовые организации – МВФ и Всемирный банк.
Пользуясь проблемами, охватившими одряхлевший СССР и остальной социалистический лагерь, с 1980-х годов западный мир принял и начал активно продвигать макроэкономическую политику, которая получила название Вашингтонский консенсус. Эта политика выражала общую позицию администрации США, главных международных финансовых организаций, а также ведущих американских аналитических центров. Их главные офисы находились в Вашингтоне –отсюда и термин Вашингтонский консенсус.
В узком смысле это название применяется к списку из десяти правил, составленных в 1989 году как рекомендации для стран Латинской Америки, решивших проводить либеральные экономические реформы. В более широком смысле термин Вашингтонский консенсус используется для характеристики мер, направленных на усиление роли рыночных сил и снижение роли государственного сектора в странах, выполняющих рекомендации МВФ и Всемирного банка.
Список из 10 правил, которые должна соблюдать страна, получающая помощь МВФ и Всемирного банка, весьма примечателен.
- Поддержание фискальной дисциплины, сокращение государственных расходов и минимальный дефицит бюджета.
- Приоритетность здравоохранения, образования и инфраструктуры экономики среди государственных расходов. Субсидии предприятиям должны быть сведены к минимуму.
- Снижение предельных налоговых ставок, расширение сферы налогооблагаемых субъектов.
- Либерализация финансовых рынков для поддержания реальной ставки по кредитам на приемлемом уровне.
- Свободный обменный курс национальной валюты.
- Либерализация внешней торговли, в первую очередь – отказ от таможенных пошлин или их серьезное снижение.
- Снятие или снижение ограничений для прямых иностранных инвестиций в финансовый сектор и экономику.
- Приватизация государственных предприятий и иной государственной собственности.
- Устранение чрезмерных препятствий для входа на рынок компаний и предпринимателей, а также для выхода из него.
- Защита прав собственности, в первую очередь – частной собственности.
Далее материал истории основан на книге Джозефа Стиглица «Глобализация: тревожные тенденции», получившей широкое признание в мире. Стиглиц – лауреат Нобелевской премии 2001 года, основатель нового направления информационная экономика. Используя математические методы обосновал невозможность достижения общего рыночного равновесия в условиях неполной, неточной и асимметричной информированности рыночных агентов. Последователь Кейнса и сторонник активной роли государства в экономике. Но в контексте нашей истории важно даже не это.
Джозеф Стиглиц с 1997 по 2001 годы занимал должность главного экономиста и вице-президента Всемирного банка. Он глубоко погрузился в специфику деятельности международных финансовых институтов. В книге автор анализирует деятельность МВФ, стратегия которого с 1980-х годов основывалась на положениях Вашингтонского консенсуса. По мнению Стиглица, которое он аргументировано отстаивает в своей шокирующей книге, такой подход привел к многочисленным провалам, принесшим немалые бедствия народам мира.
Особое внимание автор уделяет двум провалам: восточноазиатскому кризису 1997 года и реформам в России 1990-х годов. В первом роковую роль сыграла либерализация рынка капиталов, открывшая простор для действий международных финансовых спекулянтов. Для второго автор делает акцент на массовой коррупции, разбазаривании природных богатств страны правящей элитой, финансовых махинациях с кредитами МВФ, резком падении жизненного уровня народа.
Свою позицию в качестве высокопоставленного чиновника Всемирного банка Стиглиц изложил в книге так:
Я активно выступал за постепенность в политике, которая была принята китайцами и доказала свои преимущества на протяжении последних двух десятилетий. Я непримиримый противник экстремистских стратегий проведения реформ, таких, как «шоковая терапия», столь позорно провалившаяся в России и некоторых других странах на постсоветском пространстве.
Важной причиной провальной политики МВФ Стиглиц считал недооценку роли информированности участников рынка, уверенность в наличии совершенной конкуренции. По его мнению, рыночные механизмы, предлагаемые МВФ, были по определению несовершенны и не оптимальны и требовали коррекции.
В книге Стиглиц рассказывает, как в МВФ принимались решения:
Решения принимались на основе странной смеси идеологии, плохой экономической науки и догм, лишь слегка прикрывавших особые интересы. … Очень редко приходилось слышать прогнозы о том, какие последствия будет иметь эта политика с точки зрения обнищания населения. Очень редко случались содержательные дискуссии и давался анализ альтернативных вариантов политики. Всегда рассматривалось одно-единственное предложение. Альтернативных мнений не искали, открытых, откровенных дискуссий не поощряли. … причем предполагалось, что страны должны беспрекословно следовать мнению МВФ.
Сомнений в своей правоте у руководства МВФ не было. Сомневались в целесообразности предлагаемых мер представители стран-партнеров МВФ. Но они настолько боялись потерять кредитование, что свои сомнения высказывали очень аккуратно, как правило, лишь в частных беседах.
Представители МВФ уверяли, что болезненные результаты реформ – это необходимая часть пути, которую страны должны пройти. Без этого построить успешную рыночную экономику невозможно. Однако, по мнению Стиглица, уровень бедствий, к которым приводили навязанные реформы, далеко превосходил пределы допустимого.
Предлагаемые МВФ лекарства оказывались неадекватными чаще, чем случаи их успешного применения. В некоторых странах реформы привели к голоду и мятежам. Но даже если результаты были не столь плачевны и удавалось несколько ускорить экономический рост, в большинстве случаев плоды доставались состоятельным слоям. Те, кто нуждался в реальной помощи, еще больше нищали.
Еще один фрагмент книги «Глобализация: тревожные тенденции»:
Сегодня стало очевидным лицемерие развитых стран, которые под предлогом помощи вынуждают развивающиеся страны открыть рынки для своих товаров, при этом оставляя собственные рынки закрытыми. … такая политика обогащает богатых и еще глубже опускает бедных в пучину нищеты.
Напомним, что Вашингтонский консенсус – это согласованная политика правительства США, МВФ и Всемирного банка, к которой с радостью присоединились остальные страны Запада.
Стиглиц не являлся противником глобализации и отмечал положительные результаты, к которым она привела. Международная торговля способствовала экономическому развитию многих стран. Рост экспортных доходов был в центре промышленной политики, обогатившей значительную часть Азии. Улучшилась жизнь миллионов ее жителей. Благодаря глобализации увеличилась продолжительность жизни у многих народов мира, повысился их жизненный уровень.
Даже негативные последствия экономических реформ иногда приводили к положительным социальным результатам. В качестве примера Стиглиц приводит Ямайку, где в 1992 году открыли рынок молочной продукции. Это нанесло удар по местным фермерам, но позволило детям бедноты получить доступ к дешевому молоку.
Поэтому Стиглиц пишет:
Те, кто демонизирует глобализацию, слишком часто упускают из виду ее полезные результаты. Однако сторонники глобализации отличаются еще большей предвзятостью. Для них глобализация (которая обычно ассоциируется с торжествующим капитализмом американского типа) и есть прогресс ... Однако большому числу стран глобализация не принесла обещанных экономических выгод.
Какие же меры, навязываемые МВФ получателям кредитов, приводили к столь печальным последствиям? Приватизация, либерализация и рыночная фискальная экономия – вот три кита Вашингтонского консенсуса, на основе которых МВФ действовал в конце XX века.
Стиглиц в своей книге признает, что в определенных условиях эти меры необходимы. Защищенные от конкуренции протекционистскими мерами, неэффективные государственные предприятия вынуждали потребителей платить высокие цены. Безответственная кредитно-денежная политика приводила к тому, что инфляция выходила из-под контроля, зачастую превращаясь в гиперинфляцию. Когда либерализация рынка, снижение тарифов и отмена других протекционистских мер осуществляются надлежащим образом и надлежащими темпами, создаются новые рабочие места, растет эффективность.
Проблема, как он считал, заключалась в том, что эти экономические инструменты в интерпретации МВФ становились самоцелью, а не средством для достижения устойчивого роста и справедливого распределения. Их применение выходило далеко за пределы разумного.
Для того чтобы приватизация государственного предприятия принесла пользу, нужно соблюдать определенные условия, связанные с регулированием в соответствующей отрасли и обеспечением необходимой конкуренции. МВФ считал, что гораздо важнее провести ускоренную приватизацию; проблемы же конкуренции и регулирования могут быть решены позднее. Например, для стран бывшего социалистического лагеря он вводил механизмы, которые помогали получать лучшие условия тем, кто проводил приватизацию быстрее.
Примеров, которые подтвердили ошибочность такого подхода, Стиглиц приводит много. Остановимся на двух.
В Марокко государственное предприятие успешно снабжало домохозяйства цыплятами, благодаря чему зарождалась перспективная система выращивания взрослых птиц. МВФ объявил, что не дело государства, заниматься распределением цыплят и предприятие закрыли. Однако расчеты на то, что освободившуюся нишу быстро займут коммерческие структуры, не оправдались. Перспективная отрасль, призванная изменить жизнь бедных крестьян, была задушена.
В Кот-д'Ивуаре телефонную компанию приватизировали до того, как было обеспечено адекватное регулирование. Правительство убедили предоставить монополию французской компании, купившей государственные активы. Компания установила такие высокие тарифы, что университетские студенты не могли позволить себе выход на Интернет. Доступ к информационным ресурсам значительно усложнился. Приватизация только увеличило разрыв в этом вопросе с богатыми странами, и так уже достигший огромного размера.
Ускоренная и мало просчитанная приватизация чаще уничтожала рабочие места, чем создавала новые. В странах со слабой экономикой это зачастую приводило к катастрофическим социальным последствиям. У них просто не было ресурсов для того, чтобы нивелировать негативные социальные последствия другими экономическими успехами (вспомним приватизацию угольных шахт правительством Тэтчер).
Стиглиц отмечает также коррупцию и злоупотребления властью, которая практически всегда сопровождали подобную приватизацию. Этим проблемам в России он посвятил в книге отдельную главу.
Под либерализацией экономики понимается устранение государственного вмешательства в промышленную политику и финансовые рынки, ликвидация торговых барьеров. В итоге даже МВФ согласился с тем, что навязанная им либерализация в развивающихся странах способствовала глобальному финансовому кризису 1990-х годов.
Например, либерализация торговли проводилась под лозунгами о замене неэффективных производств эффективными. Уничтожить рабочие места легко, и это является непосредственным результатом либерализации торговли, когда производства свертываются под давлением международной конкуренции. Согласно представлениям МВФ, новые, эффективные рабочие места должны были создаваться по мере ликвидации старых, неэффективных. Однако все происходило по знаменитой фразе Черномырдина – «получалось, как всегда».
Для создания новых бизнесов и рабочих мест нужны капитал и предпринимательство. В развивающихся странах в дефиците было и то, и другое, поэтому новые, эффективные рабочие места часто оставались лишь в головах и надеждах визионеров МВФ.
В теории проблемы инвестиционного капитала должно было решить открытие финансовых рынков, но в большинстве случаев этого не происходило. МВФ продвигал вроде бы логичный тезис о том, что реформируемая банковская система должна быть в первую очередь стабильной. Однако создать здоровый банк, который не делает убытков, раздавая плохие кредиты, легко – достаточно, чтобы он инвестировал в казначейские обязательства США. Но задача состояла не в том, чтобы создать здоровые банки. Нужно было создать здоровые банки, кредитующие рост. А это в рекомендациях МВФ не учитывалось.
Третий кит – рыночная фискальная политика – также внес свою лепту в социально-экономические проблемы, с которыми сталкивались получатели кредитов МВФ.
Стиглиц приводит в пример исследования Всемирного банка, которые показали, что безработица и вытекающие из нее многочисленные проблемы были следствиями излишней фискальной экономии.
В завершении темы отметим политику МВФ в отношении учетных ставок. Стиглиц приводит интересное сравнение. Президент США Билл Клинтон публично сокрушался, что ФРС собирается повысить учетную ставку на четверть процента. Он утверждал, что это помешает его планам оживления экономики. В то же самое время МВФ иногда требовал от получателей помощи увеличения учетной ставки на два порядка больше – на 25%. Естественно, такие ставки душили слабые экономики развивающихся стран, прекрасно дополняя остальные рекомендации.
В 1990-е годы МВФ постоянно подвергался критике, в первую очередь с позиций кейнсианства. После кризиса 1997 года критика стала массовой, и Стиглиц здесь далеко не одинок. Но его книга интересна тем, что автор – видный ученый-экономист и Нобелевский лауреат. Он находился в эпицентре событий и имел богатейший материал для анализа. Опровергнуть его рассуждения очень сложно. Если, конечно, не подменять логику опровержения идеологическими штампами.
Вопрос для любознательных. В чем основная причина подобной политики МВФ – в слабой экономической подготовке исполнителей, в их слепой приверженности устоявшимся штампам, в сознательном желании ухудшить экономику конкурентов?